Книга Аквамарин  - Андреас Эшбах

– Почему нет? – спрашиваю я.

– Потому что нас мало и нет нужных людей. Они еще в пути, приедут только вместе с отцом Джона… – Нора показывает на клетку. – Эта штука, как мы ее откроем? Видишь ее нижний край? Прутья припаяны по кругу. Ни крышки, ни двери. Это значит, клетка приделана к полу. Вон та массивная штука сбоку внизу – это, видимо, замок, который ее держит.

– Значит, надо звонить в полицию.

– Я предпочла бы поступить так в самом крайнем случае. Если к делу подключится полиция, нам будет невероятно трудно сделать так, чтобы не просочилось никакой информации о субмаринах…

Она задумчиво потирает шею и смотрит на Плавает-Быстро. Вид у нее неприятно потерянный.

Никто из нас, похоже, не собирается идти обратно к Бреншоу. Пигрит, похоже, вообще не слушал, по всем признакам приборы на столах интересуют его больше, чем субмарин.

– Как они вообще притащили его сюда? – бормочет Нора и оглядывается по сторонам. – Большинство из них могут продержаться пару минут на воздухе, и всё же… здесь такое огромное поместье…

– У Тоути есть подводный вход в дом, – вмешивается Джон. После недолгих раздумий он указывает в ту сторону, откуда мы пришли. – Где-то там. Что-то вроде грота, на самом кончике мыса.

Плавает-Быстро дергает за прутья решетки.

– Почему вы ничего не делаете? – спрашивает он. – Выпустите меня наконец. Я ненавижу этот… металл.

– Терпение, – отвечаю я и спрашиваю: – Мы можем как-то распилить клетку?

Все молчат. Я смотрю на Нору, но она лишь стоит с широко раскрытыми от удивления глазами.

– Я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них так много разговаривал, – наконец произносит она. Нора моргает и с очевидным усилием поворачивается ко мне. – Распилить? Но для этого нам нужны инструменты для работы под водой. Где мы их сейчас возьмем?

Джон откашливается.

– Мы можем спустить воду так, чтобы верхняя решетка клетки оказалась на поверхности. Тогда можно будет перепилить прутья обычной болгаркой. – Он смотрит на меня. – Мы с Раймондом однажды делали нечто подобное. Когда в порту затонул новозеландский корабль и речь шла о том, чтобы достать ящик с радаром. Мы дождались отлива и тогда…

Я понятия не имею, о чем он. Но мне становится ясно, что я пропустила кучу всего происходившего в Сихэвэне.

Нора рассуждает.

– Это был бы фонтан искр. Хорошо, они попали бы в остающуюся воду. Но опять же – где ты в это время суток возьмешь болгарку?

– Это не проблема. Один звонок Бриджит – и болгарка у меня, – отвечает Джон. Я подозреваю, что он говорит про Бриджит Уайтекер, которой принадлежит магазин инструментов и скобяных изделий на улице Гостеприимства.

– Окей, предположим, мы так и поступим. – Нора нервно грызет ноготь на большом пальце. – Но всё равно остается вероятность того, что будет очень шумно и долго.

Джон пожимает плечами.

– Ну и что? У нас вся ночь впереди.

– Вот это как раз вопрос. Действительно ли вся ночь впереди. И действительно ли охранники ничего не заметят, если мы будем торчать здесь часами.

Взгляд Норы останавливается на округлом предмете размером с рюкзак, закрепленном на стенке аквариума с противоположной от лестницы стороны. К нему подключены две трубки, одна из них ведет в аквариум, а вторая исчезает в полу.

– О нет, – выдыхает она. – Это что, единственный насос? Да мы таким несколько часов будем нужное количество воды откачивать.

Джон осматривается.

– Да, похоже на то. Я, по крайней мере, других труб не вижу.

– Ну отлично.

Нора делает шаг назад, упирается руками в бока и окидывает взором весь зал.

– Может мне кто-нибудь вообще объяснить, для чего вашему замечательному соседу понадобилось всё это строить?

Она потрясенно качает головой.

– Только представьте себе, как это трудно – высечь в скале такое огромное помещение! Как это долго. И дорого. А потом, этот аквариум. Это гигантское стекло! Здесь нет ни одного входа, через который его сюда можно было внести. Значит, это литое стекло. Которое стоит в три раза дороже нормального. А потом он велел поймать субмарина.

Она поворачивается кругом с выражением глубокого непонимания на лице.

– Зачем? Зачем это всё? Только для того, чтобы продемонстрировать на вечеринке невиданную диковинку?

Джон приподнимает брови.

– Верно. Хороший вопрос. Я об этом еще даже не задумывался.

– Да, – говорю я. Я тоже не задумывалась. – Странно.

И тут в разговор впервые включается Пигрит.

– Мне кажется, я знаю, – говорит он. – Знаю, для чего всё это.

Мы все удивленно поворачиваемся к нему.

Пигрит показывает на столы с приборами.

– Вот это установка для секвенирования. Вон там – жидкостный хроматограф для выделения и очистки белка. Рядом – компактная центрифуга и вибрационный инкубатор. У стены стоят…

– Мне это всё ни о чем не говорит, – перебивает его Нора.

– А мне говорит, – отзываюсь я, начиная догадываться, к чему он клонит.

Пигрит кивает.

– Это всё приборы, которые используются для генетических манипуляций. Мы находимся в биолаборатории!

– Что? – потрясенно восклицает Джон. – Но это же бред какой-то.

Пигрит награждает Джона Бреншоу взглядом, исполненным глубочайшего презрения.

– Как австралиец, ты мог бы знать, что еще сто лет назад этот континент был населен огромным количеством ядовитых и опасных животных: змеи, пауки, медузы, ядовитые рыбы и тому подобное, – произносит он резким тоном. – Но после Энергетических войн большинство из них было уничтожено. При помощи специально выведенных возбудителей болезней, которых тогдашняя генная инженерия сконструировала таким образом, чтобы они воздействовали только на нежелательные виды.

Он кивает на лабораторное оборудование.

– Я готов поспорить, что именно это они здесь и хотят сделать – вывести вирус, который уничтожит субмаринов.

Он машет рукой в сторону Плавает-Быстро.

– А на нем они хотят проверить, как это работает!

Мгновение мы стоим как громом пораженные. Я думаю, никто из нас не сомневается, что Пигрит прав. Это же очевидно, только мы почему-то ничего не замечали.

– Значит, Джеймс Тоути действительно сотрудничает с охотниками, – с отчаянием в голосе произносит Нора Маккинни.

Пигрит поднимает брови.

– Мне казалось, это и так очевидно?

В этот момент неожиданный, по сути абсурдный звук заставляет нас резко обернуться. Он раздается откуда-то сверху: кто-то медленно и многозначительно аплодирует нам.